МЯТЕЖНЫЙ ДУХ

Прошёл ровно месяц, как Мануэль изменил Мие. За это время в колледже многое поменялось. Мия туда не ходила, чему противоречил отец, пытаясь выпроводить её из дому. Но Мия каждый раз закатывала истерики, что Франко понял, что ни к чему хорошему это не приведет, и отстал от дочери. Мануэль не знал, что и делать. Он скучал по Колуччи, не представлял, как она не может его простить. Ходил всегда мрачный, и ничего его не волновало. Только Мия. А её – Мануэль. Мие было холодно и больно на душе, так сжималось её сердце при одной мысли об Агирре! Она не чувствовала какого-то негатива, как может показаться на первый взгляд, но всё равно пыталась забыть о мексиканце. Но Вы же сами понимаете, что это невозможно. Мануэль пытался в то же время забыть о Мие. Но ему было вдвойне тяжелей. Он её обидел, его мучила совесть, и забыть тут никак не получится, даже если сильно постараешься. От совести не убежишь. Это чистая правда на живом примере. По колледжу ходили различные слухи об их отношениях, слепых чувствах, и нелепой, бесполезной любви. Но Мануэль ничего не хотел слушать, как об этом, так и о группе. Его ничего не волновало. Уже несколько раз он просил Франсиско выпроводить из школы Сабрину, которая, не унимаясь, лезла к нему со своими глупыми сожалениями; выпроводить Мариссу и Пабло, которые постоянно ссорились, даже если просто у них были какие-либо новости. Нет, это было невозможным даже для Мануэля. Всему приходит конец, на этот раз у него кончилось терпение. Ему хотелось убежать, куда-нибудь далеко-далеко, где он никогда не причинит никому проблем, может быть только себе самому.
Мия целыми днями не выходила из дому. Только сидела в своей комнате и плакала. Всё время только плакала. А что ей ещё оставалось делать? Франко не знал, как осчастливить дочь. Наверное, нет ничего такого в жизни, чтобы сделать Мию счастливой после всего того, что произошло. Мануэль уже не раз приходил к Мие, но она не хотела его видеть, слышать и вообще знать. Конечно, кому будет приятно вновь находиться рядом с тем человеком, который тебя так морально обидел! Печаль не сходила с лица Мии уже месяц, она не посещала никакие уроки, плакала. Подруги навещали Мию, но к ним она была более снисходительна, чем к Агирре. Да, она была обижена на них, но они всё-таки её лучшие подруги. Она могла одновременно, и нагрубить им, а через несколько секунд ткнуться, плача, им в плечо.
- Дочка, к тебе пришли.
- Папа, я же сказала, что никого не хочу видеть, - всхлипывая, промямлила Мия, протирая мокрые от слёз глаза.
- Посмотри, кто это.
Мия убрала с лица руку, но, увидев вошедшую в комнату Сабрину, она более значительней помрачнела.
- Что тебе нужно? Я не хочу тебя видеть. Уходи.
Мия отвернулась и закрыла лицо руками.
- Подожди, Мия. Ты ещё не знаешь, зачем я пришла, а уже выгоняешь.
- Меня не волнуешь ни ты, ни Мануэль, ни группа, ни что-либо ещё. Уходи, пожалуйста.
- Мия, давай поговорим. Мне нужно тебе всё рассказать.
- Я не хочу ничего слушать. Прошу тебя, уходи.
Сабрина вздохнула и, поняв, что это бесполезно, повернулась к Франко.
- Сеньор, дайте мне, пожалуйста, ручку и бумагу, если это возможно.
- Невозможно. Я тебе сказала, уходи.
- Мия, не нужно грубить девушке, - сказал Франко Мие недовольно. – Вот, пожалуйста, возьмите.
Через несколько минут письмо было готово. Сабрина отдала бумагу Колуччи старшему.
-Вот, отдайте это, пожалуйста, своей дочери.
Потом, попрощавшись, она вышла из особняка.
…Сабрина понимала свою ошибку. Силой завоевать Мануэля оказалось бесполезно. Он навеки принадлежит Мие Колуччи. Она не такая, как Мия, поэтому не смогла бы её никак заменить. К тому же, Мануэль сам ей сказал, что его сердце открыто только для Мии….
- Мия, не упрямься, прочитай письмо.
- Папа, сожги его или выкини. Не хочу, чтобы оно мозолило здесь мне глаза.
Франко положил на стол письмо, специально потушил камин, зная, что Мия сама не сможет его зажечь, чтобы выкинуть письмо, и подошёл к дочке.
- Мия, я сейчас уйду ненадолго. Не уходи никуда.
- Странные просьбы. Я никуда и не выйду. Я же с рогами. Кому я нужна такая.
- Дочка, ты должна успокоиться. Это пройдёт со временем. Всё, я пошёл.
Франко поцеловал Мию, она обняла отца, и он ушёл.
Мия ещё долго сидела и смотрела на злосчастное письмецо Сабрины. Она никак не могла прочитать это, но в то же время её мучило такое любопытство, что она не могла не открыть его.
«Мия. Я понимаю твоё отношение ко мне и к М. (не буду называть имени, чтобы ты не расстраивалась), но всё же хочу кое-что прояснить. М. тут не причём. Я сама всё подстроила, хотела отнять его у тебя. Ты должна простить его, потому что это мне нет прощения. Я буду помнить всё до конца жизни, но не хочу, чтобы два любящих друг друга человека страдали из-за меня. Я видела, как М. плохо, как он страдает. Сегодня видела, как страдаешь ты. И поняла, что Вам нужно быть вместе. Почему в жизни получается так, что всё выходит наоборот?! Мия, я не прошу тебя что-нибудь говорить мне, не прошу возвращаться в школу, ни о чём не прошу, кроме прощения М. не знаю, заслуживает ли он это или нет, но я не верю, что ты его не любишь. Я не знаю, что ещё сказать. Ты всё равно меня не поймёшь. А может и поймёшь. Тебе решать. Не буду больше отнимать у тебя время. Прощай. Сабрина.»
Мия прочитала письмо. На глазах начали навёртываться слёзы. Может горя. Может радости. Конечно же, она любит Мануэля! Иначе она бы так не убивалась. Она осмыслила всё, и решила простить любимого.

Придя в школу, её очень хорошо встретили. Зайдя в столовую, она увидела самого дорогого для неё человека, флиртующего в этот момент с девушкой, которая спросила, где библиотека. Мануэль бы и не пытался кого-то соблазнять. Ему была нужна только Мия.
В столовой стояла тишина. Приоткрылась дверь, и вошла Мия. Все раскрыли рты от удивления, Соль помрачнела, увидев её. А Мануэль…. Мануэль встал изо стола и стоял, как вкопанный, разглядывая светлые и прозрачные от слёз глаза любимой. Мия вновь немного заплакала. Слёзы сами потекли из её глаз. Все ребята, конечно, поняли ситуацию и покинули столовую, таща за собой орущую Соль, выкрикивающую свою любимую фразу «Рогатая дура!». Мануэль стоял и смотрел на Мию. Мия робко двинулась к буфету, с силой отводя глаза от Мануэля. Он провожал её глазами. Смотрел за каждым её шагом. Он не видел её целый месяц. Целый месяц без Мии, его любимой Мии. Его Мии. Мии Колуччи.
Сама она подошла к буфету, попросила сок. Давши сок, Мичи аккуратно вышла из-за прилавка и также покинула столовую. Мия не взяла сок. Она вновь смотрела на Мануэля.
Наверное, в эту секунду они мыслили одинаково. Немного постояв так, они внезапно кинулись в объятия друг к другу. У обоих потекли слёзы из глаз. Неужели, единое вновь воссоединилось!!! Мануэль крепко прижал к себе Мию. Мия не хотела отпускать Мануэля. Слёзы из её глаз капали ещё сильней, чем прежде. Прижав ещё сильней Мию к себе, мексиканец убрал прядь нежных и хрупких волос с лица Мии, и завёл её за ушко девушки. Мануэль в слезах улыбнулся.
- Любимая! Я тебя ждал и знал, что ты придёшь!
Он осторожно дотронулся до её влажных и солёных от слёз губ. Мия почувствовала вновь то чувство нежности и любви, с которым рассталась ровно месяц назад. Она сладко ответила на поцелуй. Казалось, что в эту минуту для них нет ничего важнее, чем поцелуй, сближающий их всегда во время какой-нибудь ссоры. Они целовались, и хотелось, чтобы это мгновенье длилось целую вечность. Может, даже и подольше.

***

Через несколько дней, придя в себя, Мия уже была почти в норме. Ривароллу перевели в другую школу, чтобы она не докучала Колуччи. Сама же Мия уже почти не плакала. Только иногда всхлипывала по ночам. На душе её ещё оставалась некая обида. Но её было уже совсем чуть-чуть. А чуть-чуть, как говорится, не считается. Сабрина стала её лучшей подругой, с девочками она также подружилась. Пабло её очень полюбил, помирился с Мариссой, которая стала ей сестрой. А Мануэль? Он тоже не остался в стороне. Он смог вернуть Мию. Конечно, она сказала, что ей ещё нужно отойти от всего, что произошло, но это уже не так долго, как на столько, если бы он её потерял. То есть навсегда.

Эпилог
Любую боль можно вылечить. Даже если она кажется Вам не излечимой. Печаль всегда преодолевает главный её враг – лицо беды. Посмотри на неё с другой стороны, и всё получится. Вот увидишь! Удачи!!!

Я самый счастливый на свете. Через пару месяцев Мариса станет полностью моей, моей. Я до сих пор не могу в это поверить. Самая любимая, самая нежная, самая дорогая согласилась стать моей женой. Это так странно и в то же время приятно называть её своей невестой. Как это прекрасно мечтать вместе с любимой о счастливом будущем, о куче детишек. Да не привычно даже представить себе Марису в качестве жены. Наверное, я навсегда могу забыть про покой, связав своё будущее с самой строптивой, с самой мятежной, с самой экстремальной девушкой. Все говорят, я совершил чудо, приструнил дикарку. Правда это мало заметно, она осталась всё такой же как в первый день нашей встречи, самой лучшей. Марисита, Мари, Любимая! я готов вечность провести рядом с тобой, и только с тобой.
И сейчас она рядом со мной. Лежит в моих обьятьях и я чувствую её не только телом, а и душей. Я немею от запаха её кожи, волос, от этих прикосновений. Вам не понять, никому не понять, что я сейчас чувствую, потому что никто не способен на такую любовь, которая сейчас и вот уже 4 год подряд разрывает меня на куски. Я знаю, она меня любит, она мне верит, она думает только обо мне, и я благодарен ей за это. Нет на свете ничего прекраснее огромной взаимной любви.
- Тебе понравилась моя песня?- тихий шепот защекотал моё ухо.
Мариса, как оказалось, пишет чудесные стихи. Да-а на это способны не только романтики. Любовь пишет вместо тебя, а тебе нужно всего на всего взять ручку.
- Да я уже и музыку к ней составил. Думаю, это будет нашим новым хитом. На концерте мы разорвём публику и взуем ODM.
- Да мы и так бесспорно лучшие тут и доказывать не нечего. Не понимаю, зачем наш продюсер вписал их в нашу программу.
- Просто хочет дать шанс парням проявить себя на публике,- не знаю, с чего вдруг я стал защищать эту группу.
Я вообще ненавижу их больше за всех. Представляете, один урод решил приставать к моей невесте. Критин от меня не отделался, хотя не буду врать и мне немного перепало.
- Ну, пусть пробуют. Но врятли они далеко пойдут. Музыка не плохая, но не их. Голос есть, таланта нет.
Мариса была права. Она уже стала профи в этом деле. Да и мы все стали профессионалами, еще бы столько лет на сцене, да и еще такое признание публики. Опыт вот что нового появилось в нашем репертуаре.
Мы уже стали собираться в клуб. Ману и Мия давно уже должны быть там. А мы никуда и не спешим. Просто так хорошо быть только вдвоём без лишней суматохи и наслаждаться тишиной, в которой слышно только дыхание двух бьющихся сердец.

Добавлено (13.05.2007, 23:04)
---------------------------------------------
Клубец был ничего, но чего-то мое настроение не предрасполагало к дискотеки. Мне хотелось романтики, спокойствия. Зачем мне весь этот гам, чем он так привлекает? Нет, раньше я обожал дискотеки. Появлялся здесь с Томасом и Гидо только для того чтоб снять девченок. А сейчас, зная, что нет ничего лучше, чем время, проведённое наедине с любимой, потерял страсть к этому занятию.
А заводная Мари и не собиралась терять даром время. Поняв, что я не горю желанием танцевать, она схватила за руку Мексиканца и потащила на танцпол.
Вот это было зрелище. Двое лучших друзей зажигали во всю. У моей ненаглядной прекрасное чувство музыки, да и Ману не отставал от неё. Странно, что это говорю я, но они были лучшей парочкой, привлекали внимание всех без исключения. Их заряд бодрости пробежал по всему клубу и ударил во все 220 Вт. Но вот я безутешно наблюдал за тем приставучим парнем из ОДМ. Он беспрерывно таращился на мою Сумасшедшую. Неужели я в прошлый раз плохо объяснил, что это запретный плод для всех, кроме меня.
Меня отвлекала от страшных садистских мыслей скучающая рядом Мия. Ведь Мари украла у неё на время парня, и ей ничего не оставалось делать, как наслаждаться моей «привесёлейшей» компанией. Странно, но после ухода приставучего врага, мне стало нудно. Как меня веселили мысли о тормошении его не такого уж и хрупенького тела. А сейчас мне оставалось либо ни о чем общаться с Мией, либо поглядывать за танцами этой странной дружеской парочки. Почему странной? Да потому что музыка пошла совсем не зажигательная. R&B пронзил народ, и Мари с Ману начали секси представление. Если бы я не был уверен в Марисеной любви и дружбе Мануеля, то этому настал бы конец и очень шумный, с драками и криками.
Да-а, Мари умела работать и голосом и телом. Видно талант от матери. Наблюдая за её соблазнительными движениями, я стал невольно и глупо завидовать Мануелю. Пойди и забери её! Танцуй себе вместе с ней! Кто тебе мешает? Ну, нет же, меня похоже увлекало это дикое желание быть с ней и нарушать его сладость нисколечки не хотелось.
Вскоре одни только мысли меня не увлекали. Но и танцевать всё равно не хотелось. Я боялся, что буду выглядеть как бревно на фоне любимой. Оставалось только уйти. Конечно же, я знал – неуступчивая Мариса вряд ли захочет назад домой. Но попытка не пытка. Чем больше я упрашивал, тем нуднее становился. Вскоре я стал своим нытьём раздражать даже себя. Представляю, какого другим. Странно, что Мари до сих пор не вернула меня в реальность залипухой. Конечно же я остался с поражением и ушел домой без любимой.
Хотя не всё так плохо, я прихватил с собой сонную Мию. Меня мало привлекала её стандартная болтовня о моде, обсуждение новеньких салонов и прочие, но зато не так скучно было в дороге. Не я, конечно, люблю Мию, знаю её с самого детства, но не представляю как можно выдержать эту Барби хоть полчасика. Мои уши уже давно завяли, а она всё не прекращала свои басни. Я просто не могу слушать таких как она. В основном у меня всегда был при себе один эффективный метод затыкания ртов кукалок, который к Мие применить нереально. Да и по-настоящему его способна оценить только Сумасшедшая.

Странное чувство волнения не покидало меня всю ночь. Я беспокоился, сам не понимая по какому поводу. Скорее всего причина этому была любимая. Мне чего-то захотелось увидеть её посреди ночи, убедиться, что всё в порядке и не отпускать никогда, заботится и просто наблюдать за её сном. Но на соседней подушке её не было. Мне оставалось наслаждаться только её осевшим на постели запахом. Из-за того, что Мари редко оставалась у меня на ночь, этот запах почти рассеялся и в основном жил только в моей памяти и воображении. Который уже раз я набирал её номер, но слышал только длинные гудки. И это не странно, ведь её слух сейчас заглушает шумная дискотечная музыка. Да и чего я собственно переживаю. Мариса веселится, ей хорошо. Ведь это главное. Правда?
Сколько я не переубеждал себя, что причин для волнений нет, все бесполезно. С первым лучом солнца я уже был у особняка Сони и Франко. Естественно в такую рань никто не был рад меня видеть. Но что поделаешь, оказывается, я навязчивый. Особым вниманием меня не почтили, и оставили одного дожидаться Мари в вестибюле. Секунды тянулись как минуты, а минуты – как часы. Время, сколько его не прогоняй, не хотело убегать. Оно ползло на зло всё медленнее и медленнее. Но я не отступаю, если дело касается любимой. Опыт научил.
Мои ожидания вознаградились. Тихий щелчок ручки двери встревожил меня от мыслей и заставил во всю таращится с надеждой на входную дверь. Тёмный силуэт хрупкой девушки проник в помещение.
- Мари, - весь на счастливых эмоциях вскрикнул я.
Именно вскрикнул. Об этом свидетельствовала мгновенная дрожь силуэта.
- Пабло, что ты здесь делаешь? – по голосу мне показалось, что она не хотела меня видеть.
- Я переживал, - быстро приближаясь, я объяснялся перед любимой.
- И почему?.. Я ведь была с Мануелем.
Мари смотрела кругом, но только не на меня. Последнее время она не прятала от меня глаз. Что могло случиться? Почему она боится ко мне приблизиться? Где её уверенность? Она должна была разозлиться на мою суетность. Почему она не нарекает на меня? Я не мог найти ответы, и это запугивало.
Холод. Вот что я почувствовал, когда прикоснулся руками к её лицу. Но скорее это было не безразличие с её стороны, а стыд и чувство вины. Я заставил любимую посмотреть на меня, а её глаза просили о пощаде, просили не мучить своим взглядом. Мне захотелось успокоить дрожь, прогнать холод, сказать, что всё хорошо, что я рядом. Я думал, поцелуй поможет, она растает, расслабится в моих руках. Но только стоило на мгновение прикоснуться к её губам, как Мариса отскочила от меня. Она смотрела в пустоту. А всегда пугающая её темнота стала спасительницей, помогала скрываться и не подпускать к себе никого.
- Ты вся провонялась духами Мануэля, - справедливо заметил я.
- Прости, - дрожащий голос просил оставить в покое, больше не терзать своим присутствием.
- За что? – уже сам себя спросил я, потому что Мари исчезла в темноте по направлению к своей комнате.
Я не стал настаивать на искренности. Я знал, что убиваю её близостью, вниманием. А меня убивал один всё еще открытый вопрос: что случилось? Глупые мысли атаковали без остановки. Что только я не придумывал, чтобы оправдать такое поведение Марисы. Но всё это было полным бредом ревнивого жениха. Почему она мне не рассказывает? Я бы всё простил.
Через два часа мы должны были быть на студии. Поэтому я решил переждать это время здесь. Избежать моего присутствия Мариса не могла. От неё веяло тяжелым, мучительным холодом. Мы оба еле выдержали поездку на студию. Совместное пребывание в одной машине чересчур сильно тяготило. Чем больше я спрашивал про случившееся, тем хуже становилось. И что пугало, Мари не психовала, не возмущалась на мою назойливость, а просто замыкалась в себе. Такого я еще никогда в ней не замечал. Мучительное молчание всё же сумело выжать из неё редкие слёзы. Сначала я не заметил: любимая отвернулась от меня и смотрела в окно. Но когда удушливая боль заставила сильную Марису всхлыпывать, сотрясаться всё её нежное тело, слёзы уже не возможно было скрыть. Я не спрашивал: от моих вопросов становится еще хуже. Я просто пытался не смотреть на любимую. И режущая боль её страданий охватила не только моё сознание, но и сердце.

Добавлено (13.05.2007, 23:08)
---------------------------------------------
Наконец на месте. Как же долго длилась эта поездка. Никогда бы не подумал, что присутствие Марисы сможет меня так тяготить. Последний раз, я чувствовал эту неловкость, когда приходилось скрывать от неё свои чувства. Хотя правильно, сейчас мы были чужими друг другу. И я не знал как себя вести. Я пытался быть рядом (вдруг всё таки пригодится моя поддержка), но и не подходил слишком близко. Когда я был рядом, Марису охватывала любовная астма, она вся дрожала и изводила себя исчерпывающимся терпением.
Я думал хуже быть не может, но ошибался. Когда в студии появились Мануэль с Мией, Мари и вовсе покинула реальный мир. Глаза Мексиканца и Марисы встретились, и своей неловкостью раскрыли все карты. Между ними что-то произошло. Дурного я и подумать не мог. Но и другие варианты не лезли в голову. Мануэль поздоровался со мной, даже не подняв голову, и схватив, запуганную до смерти Сумасшедшую, уволок её в сторону. От его прикосновения она вся содрогнулась. Но почему? Раньше она могла повиснуть на нём, дружески обнять, чмокнуть в щечку, и не чувствовала при этом неловкости. А сейчас она как будто боялась и себя и своего лучшего друга. Между ними сразу же возник тихий спор.
- Ты не в курсе, что сегодня ночью могло случиться,- похоже, эта тайна изводила не только меня, - Мануэль сегодня сам не свой. Он стал каким-то резким, запуганным.
- Не знаю. Может они влипли в какую-то страшную переделку, и чтоб не ввязывать нас, ничего не рассказывают, - осенила меня последняя возможная мысль.
Но долго, к несчастью, гадать не пришлось. В студию вошел какой-то незнакомый парень, совсем мальчишка. В ободранных шмотках он смахивал на беспризорного, а. может, таковым и являлся. Интересно как его сюда пропустили: фанатов к нам и на километр не подпускают.
Сеньёр Бустаманте, это просили передать вам, мальчишка протянул мне запечатанный конверт и тут же скрылся.
Видимо, кроме Мии, никого больше эта посылка не волновала. Ману и Мари продолжали свою эмоциональную беседу и не смели даже оглядываться на нас. Любопытство заставило меня вскрыть неряшливо конверт и быстро вынуть содержимое. С этого момента моя жизнь будто перевернулась. Мия сразу же всхлипнула от увидениго и привернула к себе внимание этих двоих голубков. Да вы не ослышались именно голубков. Об этом свидетельствовала находящаяся у меня фотография. Мариса в совершено обнаженном виде нежилась в объятьях Мексиканца. Такое даже самому озабоченному фанату с безграничным воображением не прейдёт в голову. Я очень плохо соображал, пытался не верить своим глазам.
Я больше не мог смотреть на это фото, но то ли мазохистские наклонности то ли шок заставляли изучать каждую точку этой немыслимой картины. Моя невеста так беззаботно спит в объятиях этого падонка. Не знаю, откуда взялись слёзы, но меня так же, как и Мию, охватила истерика, только она еще была на начальной стадии развития. Чего не можно сказать о моей коллеге по несчастью. Мия вся в слезах упала на пол, и с презрительным отчаянным взглядом поглядывала то на свою сестру, то на своего парня (пожалуй, уже бывшего парня). Мексиканец понял, что нехрина не узнает у Барби, и обеспокоено подошел ко мне.
- Что случилось дружище?
- Дружище?! - как он смеет называть меня другом?
Я еще никогда не испытывал столь сильной ярости. Кровь во мне закипела. Кулак сжимался сам по себе. Я был не в состоянии контролировать эмоции. Впервые в жизни я действительно не осознавал, что делаю, и не контролировал своих действий. Я беспамяти накинулся на Мексиканца и стал избивать со всей злостью и ненавистью. Это новое мгновенное чувство было слишком велико. Мои руки сами тянулись врезать ацтеку всё сильней. Лицо мое исказилось от ярости, а дикий крик оглушал даже меня.
Я не заметил, что лицо Мексиканца было до неузнаваемости искровавлено. Я дальше продолжал удовлетворять свою ярость. Но вдруг, я ощутил на себе тёплые руки любимой, которые заставили содрогнуться всё моё тело. О Боже как же я ненавидел это чувство, которое заставило меня довериться этой потоскухе. Меня взбесило, что оно никуда не исчезло даже после её предательства. Чтобы не чувствовать этой слабости, я оттолкнул её от себя. Легкая, хрупкая Мари упала на пол и с жалкими, молящими глазами смотрела на меня. Откуда же в них столько нежности, как они могут отражать любовь, которую она никогда по-видимому и не испытывала ко мне. Как же я ненавидел её в этот момент, и до сих пор любил. Никто, кроме неё, не способен причинить мне столь сильную боль.
- Не смей ко мне прикасаться, - крикнул я совсем на беззащитную Марису.
Плачь Барби заставил меня увидеть, что я натворил. Ману без сознания валялся на полу. Неужели это сделал я? Неужели я способен на такое зверство? Теперь я понял, что из-за любви действительно можно убить, да еще так жестоко. Хорошо, что Мариса решилась меня оттащить. Кто знает, что осталось бы в противном случае от Мануэля.
Атмосфера меня душила. Казалось, воздух был наполнен ядовитым газом. Голова ходила кругом, и я до сих пор не ориентировался в происходящем. Я знал одно: надо спасаться, убираться отсюда, а то эти лживые черные глаза добьют меня своей лаской. Бедная Мия. Она была совсем без сил, не знала, что делать, что чувствовать. Она смотрела на всех растерянным разбитым сердцем, будто надеялась, что скоро всё прояснится и это просто жуткий сон. Признаться чесно, во мне тоже жила такая надежда, но врятли после подобного сна я смогу воспринимать Марису и Мексиканца по-прежнему.
Я быстро подошел к Барби и боялся оглянуться. Я боялся увидеть, как Мари заботливо плачет над Мануэлем, и судя по звукам так оно и было. Мия как зомби послушно поднялась с моей помощью, но не прекращала с недоумением таращиться в их сторону. Я потащил её к выходу, переубеждая своим давлением о подлости этих двух существ.
Весь день я провёл в горячке. В моей голове снова и снова проигрывала утренняя картина. Я стал по-новому пересматривать всё, что было в нашей четвёрке за эти пять с лишним лет. Неужели всё было обманом. Какими же актёрами надо быть, чтоб лицемерить всё это время? Как же можно играть такую любовь? Какие же романы надо насмотреться, чтоб исполнять эту вечную роль? Я многое не понимал. Ярость слепила реальность. В мыслях я только и видел, как они потешаются надо мной и Барби, прикрываясь лживыми ласками.

Добавлено (13.05.2007, 23:09)
---------------------------------------------
Мариса звонила мне несколько раз. Неужели она надеялась, что я подыму трубку и все будет как прежде, я опять буду у её ног? Я бродил по парку в абсолютном одиночестве, и встречая счастливые семейные пары, понимал, что мечты мои рухнули. Мне так хотелось забыться, уйти в счастливое прошлое, где всё так красиво. Но это было нереально. Это было так далеко от сегодняшнего дня. Как сказка, которую я слышал на ночь перед сном. И это была всего лишь сказка.
Я и не заметил, как ноги привели меня домой. Прошло уже много времени, о чем свидетельствовал лунный свет, пробирающийся сквозь маленькие окна в серую тёмную парадную. С первым шагом в квартиру ожидаемая мною темнота не встречала меня. Яркий свет ударил по глазам и заставил прищурится. Немного привыкнув к свету, я заметил в глубоком кресле родное лицо, которое не прекращало делать мне больно. Встревоженные глазки моментально посмотрели на вошедшего. Они кололи своей чистотой и детской невинностью. А ведь это совсем противоречило их натуре.
- Что ты здесь забыла? Убирайся сейчас же!!!!!!!!- вновь вскипел я на Марису.
- Пабло, нам надо поговорить, - глупая надежда озарила её лицо.
- Нам не о чем говорить. Я и подумать не мог, что у тебя хватит наглости прийти ко мне. Неужели не стыдно смотреть в глаза?
Обычно, чувствуя свою вину, Сумасшедшая, прятала от меня свой взгляд. Но на этот раз она смотрела с мягкой уверенностью в себе. Я не понимал - или она, наконец, сняла с себя маску, или же действительно чувствовала себя невиновной.
- Пабло будь адекватным. Может, выслушаешь?
- Отдай ключи от моей квартиры, и чтоб духу твоего здесь не было, - я протянул руку, которую тотчас пронзил холод металлических ключей.
Странно как быстро она отступила. Это не в её духе. Или я действительно совсем её не знаю?
- Нет, постой, - я не знал, почему остановил её.
Хотя нет знаю. Я боялся её отпускать, боялся, что больше не увижу её. Что за глупость? Зачем я так жадно запоминаю каждую знакомую черточку не её лице? Мокрые глаза ждали от меня прощенья. Но оно ведь не поможет. Уже не исправить, того что случилось. Уже ничего не вернуть. Я боялся предать свои чувства, раскрыть их любимой. Какой же я наивный: мои слёзы уже давно сказали всё за меня.
- Скажи, прежде чем уйдешь, почему…? Почему?- я медленно сокращал между нами дистанцию, делая себе всё больнее и больнее. – Неужели, я тебе мало дал? Неужели, ты думаешь, что кто-то способен любить тебя сильнее чем я? Чего тебе было мало в наших отношениях? Скажи, я должен учиться на своих ошибках.
- Пабло, все не так. Я……..
- Или тебе просто захотелось разнообразия? – я давил на неё вопросами, а она дрожала от моей ярости. – Мексиканец лучше в постели? А? Что горячей, страстной Марисе не хватало моей ласки? Что ты молчишь?
- Ты не даёшь мне сказать! – справедливо заметила Сумасшедшая.
- Потому что я не хочу больше слышать твоей лжи. Всё, всё было ложью. Невыносимо даже вспоминать. Сколько это продолжалось? Сколько вы с Мануэлем ……. Нет, не говори.
Я протёр руками лицо, чтобы очнуться от горячки, но всё бесполезно. Ладони мои ощутили, горячие как пламя капли слёз. На них остался ожог ничем неизлечимый. Я сделал бесполезный, удовлетворяющий нервы круг по комнате. Фото счастливой четвёрки заставило меня остановиться. Вот она моя мечта. Группа, которой всё таки не суждено было полностью реализоваться. А вот они - виновники этого. Стоят между мной и Мией обнявшись, как крепкие тёплые друзья. Друзья?...... Я схватил рамку с четырьмя счастливыми лицами и неожиданно даже для самого себя швырнул её в стенку. Удар и шум битого стекла поколебил шокированую Марису. Среди осколков разбитого сервиза лежала почти целая рамка. Только между мной и Марисой пробежала трещина. Я с испугом посмотрел на Марису и понял, что с этим знаком вся её надежда ушла вон.
- Пабло, успокойся. Прошу тебя. Я не стремлюсь вернуть всё назад. Я хочу, чтоб ты знал правду,- как же она заботливо говорит. Только бы не купиться снова на этот ласковый голос. – Нас с Мексиканцем подставили. Ну, подумай, если нас фотографировали, следили за нами, значит знали, что это произойдёт.
- Да кто-то был поумнее меня: заметил между вами ИСКОРКУ.
- Что ты переворачиваешь слова?
- А я глупец ничего не видел. Сколько вы вместе? Неделю? Месяц? Год? А, может, это вообще началось еще на третьем курсе? Зачем же нужно было потехаться надо мной. Для чего? Для сувенира на память: «Вот я окрутила всеми желаного мачо и плюю ему в спину, а он при этом улыбается»?
- Что ты говоришь? - отчаянно бросилась к моей груди, но не ощутила от меня ответной нежности, а лишь призрение, - Я люблю тебя, Пабло. Только тебя. Понимаешь Люблюююююю!
Тонкие кисти били меня в грудь. Но их силы не хватало, чтоб сдвинуть меня хоть на миллиметр.
- Я никогда бы тебе не изменила.
- Но изменила, - я схватил её за плечи так сильно, что она сжалась от боли, - И не смей говорить о любви!!!!!! Ты не умеешь любить!
- Пабло. Пусти мне больно, - тихо прошептала Мари, но я сжал её еще сильнее.
- А мне не больно? Ты хоть знаешь как больно мне? Девушка, которую я боготворил, изменяла мне с другом прямо под носом. А я – дурак, носил тебя на руках, пылинки с тебя сдувал. Ты ж единственная девушка, которой я не изменял. Кроме тебя мне никто не был нужен. Надо же – ирония судьбы. Может, ты решила отомстить за всех моих бывших. Теперь я представляю, что они бедняги чувствовали.
- Как же ты слеп! – Мариса медленно качала головой, будто бы не признавала реальности.
- Да. Я слеп, потому что не разглядел в тебе грязной шлюхи.
Мою щеку моментально огрела гарячая пощечина. Эта был не первый её удар, но самый сильный. Я смотрел сквозь свою длиную челку на Сумасшедшую и не увидел недавнего отчаянья. Ненависть, злость, обида. Вот, что там было. Она отступала назад, даже не оглядываясь под ноги. Её взгляд черствый и безнадёжный был прикован к моему лицу.
- Я докажу свою невиновность, но потом и не думай просить у меня прощения.
- Просить прощения?! По-твоему, это я должен просить прощения!
Эти глаза цвета кипящей смолы не прекращали выказывать своей кошачьей натуры. Они - её истинное лицо. Глаза дикой независимой кошки, мстительной, свободолюбивой, эгоистичной и самолюбивой. Она никогда никому не позволяла себя оскорблять и сейчас не намерена делать исключения. Эта дикарка ничего не говорила: она понимала мелочность слов. Её глаза сами обо всём говорят. Как же я люблю её за это гордое непринуждённое самолюбие. Как же я люблю эти пронзительные черные глаза. Но почему же они такие независимые, почему они не мои? Раньше я думал, что мои. О Боже как же я ошибался. Иногда они обманывали меня своей нежностью, мягкостью. Но во время ссоры они другие – они дикие, безжалостные, бессердечные. Стоит только оскорбить это маленькое беззащитное на первый взгляд создание, как горячие эмоции импульсивной аргентинки начинают кипеть, вырываться вулканом страсти и накрывать тебя своей лавой.
Как же я хотел схватить её, прижать к себе и поцеловать. Но нет. Она больше этого не дождётся. Я больше не её марионетка. Я начинаю с сегодняшнего дня лечиться от этой дикой зависимости. Я сумею. Я верю в себя. Не буду слабым, стану таким же сильным, как и она. Я теперь знаю, как – просто нужно стать эгоистом. Пофигизм – главная характеристика кошек, и в Марисе она проявляется всё интенсивнее. Ей начхать на мои чувства, и мне на её. Ей начхать на группу, мне тоже. Для неё главное - она, для меня главное – я.
Она развернулась и ушла. Ушла тихо без криков, как обычно бывает, без хлопка двери, без остатков запаха её волос. Так тихо она ещё никогда не уходила. Я ничего не узнаю. Всё стало каким-то другим. Мир другой, когда мы не вместе.
С её уходом я стал готовиться к новой жизни. Но смелости не хватало. Всё же я не такой как она. Я не такой сильный. Я не смогу забыть её. Покинув, даже не настаивая, недавнюю затею стать похожим на Марису, я сразу начал повторять свои же ошибки, а именно искать утешение и смелость в каждой очередной бутылке виски. Но ничего нового для себя там я не нашел. Лишь мутнее, но чаще начал появляться образ всемогущей богини, образ сиамской кошки, образ жгучей рыжей красавицы, образ милой влюблённой девушки. И в очередной раз убедившись, что последнее ложь, я тянулся к новой бутылке. Этот дьявол в облике ангела, шакал подобный строптивому котёнку, проникал весь мой разум. По-моему, я даже позвонил ей. Плохо помню. Я ныл пьяным расплаканым голосом в трубку, но не просил вернуться. Я продолжал её оскорблять, давить на пустую совесть, пока не услышал длинный гудок. Потом снова бутылка и сон, сказочно прекрасный: любимая жена, бесконечные гастроли по экзотическим странам и куча детишек, голубоглазых, рыжих, сумасшедших.

Добавлено (13.05.2007, 23:09)
---------------------------------------------
Проснувшись утром на полу под дверью, я насчитал около трёх бутылок виски и две пива. Ничего себе нажрался. Об огромных дозах говорила и боль в голове. Как же ничтожно я сейчас выгляжу. Первым, что пришло ко мне на ум - это привести себя в порядок. Но сделать это хорошо мне не удалось. Острый звук телефонного звонка резал мою голову. Подбежав к трубке, я её не поднял, потому что увидел на определителе номер мобильного Марисы. Мысли о ней снова меня заколдавали, и я как зомби пялился на трубку. Так хотелось поднять её, услышать родной голос. Я только дал слабость и потянулся за телефоном, как мои намерения оборвал мужской голос, говорящий из автоответчика. Что за тип звонит с её телефона? Очередной хахаль?
- Я звоню вам, потому что вы последний, кто ей позвонил. Девушка, владелица телефона, сейчас лежит в центральной больнице в тяжелом состоянии. Думаю, она в вас нуждается.
Я забыл дышать, забыл своё имя, забыл ссору, что произошла между нами. Я помнил лишь её образ, её голос. Я испугался больше её не увидеть. Я наплевал на клятву больше к ней не приближаться и, схватив ключи от машины, рванул что есть мочи к ней, моей единственной, моей любимой. Всю дорогу я думал о вчерашнем вечере, о том, что эта жуткая сцена была нашим последним разговором, и что я больше не смогу обнять мою Мариску и сказать, как сильно я её люблю. Я потерял себя, и боялся, что больше никогда не найду. Белый больничный коридор превратился в темный туннель мрака. А я бежал вперед к свету, к своему ангелу, в палату, которую мне назвали.
Открылись двери, и я остолбенел. Моему удивлению не было границ. Если это тяжелое состояние потерпевшей, тогда в каком состоянии находился я? Мариса без единой царапины, только с синяками на руках, которые по-видимому оставил вчера я, стояла передо мной. Сразу, как я вошел, Мариса кинулась запирать дверь на ключ. Она меня хорошо выучила и знала, что я сразу же развернусь и уйду. Единственным человеком в тяжелом состоянии был Мануэль. Он неподвижно лежал на койке, и без всякого осуждения за вчерашние смотрел на меня. Странно я бы на человека, совершившего со мной такое, смотрел бы со страхом, а не сочувствием.
- Что ж.. еще одна ложь, - посматрев на Марису, произнёс я, - И чего ты этим добивалась? Хотела посмотреть, на сколько ты для меня важна, а потом посмеяться в очередной раз?
- Нет. Я просто хотела, чтобы мы все собрались. Мне есть, что сказать и показать.
Окинув палату глазом, я заметил в углу на кресле забившуюся Мию. Было видно, как её тяготила компания Марисы и Мексиканца. Во мне же она видела спасение.
- Ладно. Говори быстрее, избавь меня от своего присутствия. Меня уже начинает тошнить,- мои слова поддержала лживая мимика.
- Не переживай, это много времени не займет. Садись и слушай, - Мари указала на свободный стул рядом с Мией.
- Если это много времени не займёт, я не устану и постоять,- огрызнулся я.
- Как знаешь, - Сумасшедшая достала из кармана джинсов диктофон и, нажав на кнопку, положила на тумбочку рядом с Мануэлем. – Здесь мой разговор с Густаво, для тех кто не знает, - посмотрела она на Мию, - Густаво – это парень из конкурирующей группы. Они захотели нас сдвинуть, разрушив ERREWAY. Что успешно получилось.
Мари замолчала и в палату проникла кромешная тишина. Только редкое шипение диктофона иногда пронзало её.
- Ну и где запись?
- Потерпи, - возмутилась моему мелкому терпению Мариса.
Легкий шум диктофона вдруг заглушил чей-то нечеткий голос.
- Какими судьбами? С чего это вдруг меня решила навестить сама Мариса пиа Спирито?
- Думаю, ты знаешь с чего я здесь,- злой и тихий от усталости голос Сумасшедшей лился из этого маленького чуда техники
- Нет не знаю… Ну правда. Просвети.
- Вчера утром я почему-то проснулась в объятьях своего лучшего друга. Совершенно голая. А потом такое фото оказалось у моего жениха.
- Да ну, а передо мной корчила из себя недотрогу,- это было похоже на иронию
- Прекрати играть. Это ни к чему. Я знаю, что это твоих рук дело.
- К сожалению, мои руки в процессе твоей измены не участвовали
- Не знаю, по какому поводу тебе весело. Ведь после выходки твоей и твоих дружков продюсер отказался с вами работать.
- С чего это вдруг ему от нас отказываться?
- Понимаешь, он не любит нечесную игру и похоже единственный, кто мне верит. Признайся - смысла нет отрицать. Ты, когда угощал меня с Ману в качестве примирения выпивкой, подсыпал чего-то, а потом уложил поудобнее.
- Что ты мелишь. Я не виноват, что ты не умеешь пить и лезешь в таком состоянии в постель первому попавшемуся. Могу пожалеть об одном, что вместо вашего мексиканца не оказалось рядом меня.
- Мариса, хватит этого бреда, - я злился потому, что больше не мог слушать это и представлять любимую с другими.
- Ты можешь дослушать? – Мари не понимала, сколько нужно сил, чтобы выслушивать это, - Я же не собрала вас выслушивать очередные унижения в мою сторону.
- ….всё равно мне никто не верит,- вновь услышал я голос Марисы из диктофона. Похоже, я что-то пропустил, но это не меняло сути,- Смысл отнекиваться передо мной. Поверь, я пришла поблагодарить. Я чуть не вышла за человека, который совсем не доверяет мне. Густаво, ты же спас меня от раковой ошибки. К тому же Джонни Гусман предлагает мне сольную карьеру. Он решил, что я принесу ему больше денег, чем вы все.
- То есть? Джонни бросил нас всех и хочет заключить контракт только с тобой? – похоже, Густаво удивился не меньше чем мы сейчас
- Да. Он давно предлагал мне это. Но наша группа была очень дружна, я не могла их предать. А сейчас сам знаешь. Короче ты изменил мою жизнь. Спасибо.
- Неужели всё это было ни к чему? Мы даром устроили этот цирк? Джонни так и не хочет с нами работать?
- Так, всё таки я была права. Это вы всё подстроили? У меня с Ману ничего не было?
- Зачем спрашивать, если сама всё знаешь. Похоже, единственный человек, который от этого выиграл - это ты. А я даже за тебя рад. Нет, серьёзно. Этот урод тебе не па…….
- Мануель, о Боже извини прости, что тебе не верила, - Мия подбежала к Мексиканцу и нежно взяла в руки его избитую голову.
Она целовала его как в бреду. Похоже, что счастье окутало её полностью. Ведь всё позади. Они теперь снова будут вместе. Ману ей не изменял.
Но, к сожалению, меня такое счастье не охватило. Как только я взглянул на Марису, то понял всё без слов. Ничего не вернуть. Ничего не забыть. Ничего не простить. Она смотрела на меня гордо, побеждено. Вновь и вновь показывала мне мою мелочность в сравнении с ней. Мари снова оказалась права. Ведь она никогда не врёт. Моя Мариса, моя. И зачем я придумывал ей новый, неправильный, искаженный обманом образ. Ведь она такая, как была все эти годы: гордая, непринуждённая, независимая, стойкая. Она такая, какой все её знают. И любовь её не была обманом.

Добавлено (13.05.2007, 23:11)
---------------------------------------------
Ненависть же моя не исчезла. Она только перешла с одного объекта на другой, то есть с Марисы - на меня. Как я мог ей не верить? Как я мог её оскорблять? Как я мог уничтожить своё будущие? Ведь надо быть полным идиотом, чтобы не узнать в том фото провокации. Ведь не будут просто левые люди следить за какой-то парочкой, фоткать её и рассылать компромат всем как поздравительную открытку. На папарацци это не похоже. А то все газеты уже напечатали бы скандал года. Сейчас я это всё понимаю. Почему же не понимал раньше? Неуверенность в себе, неуверенность в любимой? Что же это?
Мари тихо, не собираясь мешать счастливой парочке, покинула помещение в сопровождении моего молящего о прощении взгляда. Я ничего не сказал ей вслед и не требовал от неё того же. Я понимал сейчас ей что-то говорить, доказывать бесполезно. Мне оставалось только осуждать себя, надеяться, что Сумасшедшая остынет, простит меня. Хотя надеяться на такое очень глупо с моей стороны.
- А где Мариса?- Спросила очнувшаяся от счастья Барби
- Она ушла.
- Но нам надо о многом поговорить. Как быть дальше с группой? Я хотела попросить у неё прощения,- Мия скорчила свою фирменную физию, будто собирается плакать, но, слава Богу, воздержалась от истерического рыдания.
- Сейчас я ей позвоню, - начал обнадёживать Мексиканец любимую.
Он достал мобильный, и только сейчас я заметил, как тяжело ему давалось каждое элементарное движение. Мне стало стыдно. Я даже не смел просить прощение. Но всё же где-то нашлась во мне смелость, которая поборола неловкость.
- Мануель, прости меня. Я сам не знаю, что на меня нашло.
- Забудь. Я не знаю, что ты тогда почувствовал, но понимаю, что ты не контролировал свои чувства. Похоже, я обязан Мариске жизнью.
- Да если б она меня не оттащила, могло произойти всякое…
Я хотел было продолжить, но Мануэлю в трубке ответили. Разговор был очень тёплым, хотя никаких плодов он не принёс. Я понял, Мексиканцу не удалось уговорить свою подругу вернуться.
- Мари не прейдёт,- сказал Мануель, закончив свой разговор, - Хорошо, что она группу не собирается бросать, и тебе к стати не советует. Так, что раслабся, дружище, у тебя еще будет шанс завоевать свою любимую.
Да если б он знал, на сколько это тяжело. Хотя может, зная её упёртость, всё хорошо понимал. Но он также понимал, что я не сдамся.

Мануэль был прав, я не сдавался.
ERREWAY в скором времени двинулся в обещанные гастроли. Мия и Мануель наслаждались романтикой, пейзажами Бразилии. А я смотрел на них и вспоминал прошлое, когда еще не задумывался над тем, что имею. А сейчас без Марисы мне остаётся только наслаждаться её мучительным далёким присутствием. Вероятно, я мазохист, раз продолжаю находиться с ней рядом, чувствуя при этом невыносимую боль. Но как прожить без неё и без музыки? Приходится терпеть, смотреть на неё нежно и только. Ни прикосновения, ни ласковых слов, ни трепетной заботы. Я остался без Марисы, без жизни. Я остался один.
Мы прибыли в очередную гостиницу. Нас везде принимали, как королей. Фаны штурмовали всякое помещение, куда вступали наши ноги. Эти вечные визги, которые сначала возбуждали во мне мелкую звездную болезнь, вскоре начали меня раздражать. Большая тень в образе моего охранника тоже не вызывала у меня симпатии. Эта суровая мордашка доставала меня так, что хотелось аж кричать. Единственная кто выделялась среди нас сообразительностью и решимостью была Мариса. Ей всегда удавалось обхитрить своего охранника, и хорошо замаскировавшись, умотать отдохнуть от всех. Бедный бугай. Вот ему доставалось от нашего менеджера, что не усмотрел за своей подопечной. Он просто не знает, если Мари, что-то задумает обязательно совершит. А из-за этого его работа становилась адом, сплошным поиском мелкой и ловкой в игре в прятки Сумасшедшей.
Мы прибыли в очередную гостиницу. Прекрасные апартаменты, на которые не возможно жаловаться, казались для меня пустыми и одинокими. Еще

- А еще друзьями называетесь? – возмутился я, - Да вы только посмотрите – он и рядом со мной не стоит.
- Ты несколько самоуверенный, Паблито, - Мия не прекращала меня злить.
- Моя самоуверенность вполне справедлива. Сейчас я пойду и покажу этому парню, где его место, - я поднялся и четкими уверенными шагами направился к этой новоиспеченной парочке.
Они мило шушукались и после каждой фразы, как лошади раскатывали свои губки в широкой лыбе. Он приближался к Марисе всё ближе и ближе, будто под невольным тиском судорожного смеха не мог не наклониться в её сторону.
- Тебе чего? - спросил парень, заметив мое немыслимое внимание их общения.
- А тебе какое дело, я не к тебе, - сказал я не совсем вежливо, - Мари, пойдем к нам за столик.
- Тебе, до сих пор не ясно, что я не хочу терпеть твоё присутствие, - как-то тихо и не совсем правдиво сказала Мариса.
- Парень, отвали, не видишь, ты здесь лишний, - в наглую заявил этот урод.
- Это ты здесь лишний. Это моя невеста, - я указал головой на удивленую моему заявлению Марису.
- У тебя есть жених? – испугался парнишка.
- Нет, - Сумасшедшая поднялась, убивая меня своим злостным взглядом, - Пабло, ты мне не жених. Я последнее время стала замечать за тобой склероз. Так вот я тебе напомню. Мы с тобой порвали, и теперь ты мне ник-то: не мой парень, не мой жених и даже не мой друг. Нас объединяет только группа.
- Не надо этих басней. Нас Марисита объединяет не только группа, но и прошлое, которое не забыть.
- Слушай, Пабло, хватит, а… Хватит! Тебе еще не надоело ломать этот цирк? Забудь… Прекрати меня преследовать, дай пожить спокойно. Я уже устала объяснять тебе, что всё кончено. А теперь уходи. Уходи и больше не доставай меня, - Мариса развернула меня каким-то чудом и стала толкать в спину.
А я не сопротивлялся. Меня испугала её интонация, её раздраженность. Мариса, казалось, была готова повеситься, только бы не видеть моей физиономии. И я перестал надокучать, почувствовал себя да ужаса навязчивым и перестал. Что же я наделал, что уже моё присутствие так её бесит. Раньше она делала только видимость этого, а сейчас всё было серьёзно. Может, она научилась лучше играть, а, может, я действительно проиграл и ничего не вернуть.
Мари накинула на себя свой плащ и, взяв под руку своего нового приятеля, подошла к нашему столику.
- Не ждите. Меня потом до гостиницы проведут, - она мило попрощалась, чмоком в щечку с Мией и Ману, - Прощай Паблито, - злостная улыбка еще больше испортила моё угнетённое состояние.
- Куда это она пошла? - возмутился я, как только парочка отошла на достаточное расстояние, - Она его совсем не знает. Как можно разгуливать ночью с незнакомым парнем?
- Мариса всегда отличалась безрассудством и тупой никому не нужной смелостью. Хотела тебя побесить вот и рискнула, - проанализировал Мексиканец.
- Она и без этого меня довела до грани. Короче я пошел за ними, - заявил я, увидев. Что эти двое уже смылись за дверь.
Ману и Барби меня не сдерживали. Они даже были рады моему решению. Всё же я незаметно издалека, но хорошо пригляжу за их чекнутой сестрёнкой. Кок только я покинул помещенье, так сразу же лёгкая дрожь прогулялась по всему моему телу. Лёгкий мороз играл с моей выдержкой, но я продолжал следить глазами за двумя силуэтами в темном проулке. Они шептались на ухо, громко смеялись, разнося шум по всей пустой от ненужных прохожих улицы. Эти двое даже не подозревали, что за ними следит пара ревнивых голубых глаз. Хотя может Мари подозревала или хотя бы в глубине души верила, что я её не оставлю и всюду пойду следом.
Тут неожиданно парочка, мило попрощавшись, разошлась по сторонам. Похоже, Мариса захотела побыть одна (такое иногда находит) и вежливо прогнала парня. Какая же она до глупости смелая. Как можно гулять одной в такое время по незнакомой улице? Да не какой прохожий не упустит такой красавицы. Она гуляла очень долго с печально опущенной головой. Может, думала о том же что и я в тот момент: о невозможной любви, о разбитом будущем. Мне так хотелось поддержать её в этот момент, разогнать грусть, но мои усилия всё равно не увенчались бы успехом. Приходилось делить с ней печаль издалека. Но даже сквозь расстояние я чувствовал её слёзы, которые жгли меня адским пламенем. Легче переносить свою боль, чем её.

Добавлено (03.07.2007, 15:38)
---------------------------------------------
От непринужденного созерцания её походки, трепета волос на легком ветерке меня отвлекла группа парней от 24 до 30 лет. Они шумели так громко, будто пытались привлечь внимание прохожих, которые и в помине не встречались по пути. Один из них тот, что был с недельной щетиной и с густыми кудрявыми бровями, увидав молодую девушку, тут же перекрыл ей дорогу. Я не слышал разговора, но судя по реакции Марисы, его слова были не приятны. Она любимым делом огрызнулась, и быстро попыталась обминуть наглеца. Ей это удалось, но на дороге вновь выросла фигура еще одного жуткого парня. Их там было семь и сразу стало ясно, что эти мерзавцы не денег от неё хотят. Мари обернулась и увидела вокруг себя неприступную ограду из невыносимо ржущих бродяг.
Каждый из них смотрел на неё с звериным голодом. Они будто возбуждались её страхом, заставляли бояться всё сильнее и сильнее. Мариса нервно мотала головой, пытаясь выбраться оттуда. Хотя Мариса всегда находит выход из ситуации, но удача в этот раз была не на её стороне. Насильщики нашли для себя увлечение: они стали толкать напуганную хрупкую девушку из рук в руки, выбрасывая в её сторону всякие мерзости. Сумасшедшая держалась молодцом. Она не впала в панику, не стала истерически молить о пощаде, даже позволяла себе огрызнуться. Она держалась гордо и достойно своему характеру, хотя дикий страх извергался из её больших глаз. Она боялась, впервые в жизни так боялась, но справлялась со своим страхом, держалась на ногах, которые то и дело подкашивались под его злостным натиском.
Я мчал к ней на помощь. Мчал быстро, не думая ни о чем, кроме её безопасности. Я не знал, как справится с семерыми мужланами, которые знают вкус драки, наверное, еще с рождения. Но я бежал к ней на помощь, пусть это даже и будет стоить мне жизни. Я чувствовал свою необходимость и знал, что впервые она без меня не справится.
- Отпустите её, - крикнул я, когда приблизился достаточно близко.
Глаза Марисы загорелись надеждой, увидев меня. Но им хватило и секунды передышки, чтоб вновь очутиться в плену страха. Но уже она боялась не за себя, а за меня. Она молча молила меня уйти, хотела спасти. Неужели она действительно думала, что я смогу её бросить? Или это был обыкновенный жест отчаянья.
- Пацан, вали от куда приперся. Не видишь, мы развлекаемся, - сказал парень, который схватил одной рукой Марису за талию, а другой закрывал ей рот.
- Ну если хочешь, - добавил его сосед, - мы её отшманаем и тебе на последок оставим. Ты же не откажешься от такой крали, - он посмотрел в сторону Сумасшедшей с намереньем сорвать с неё всё трапьё.
- Есть одна проблема, - не успокаивался я.
- Какая? – с ихидной улыбочкой спросил тот же.
- Это МОЯ девушка, - гордо ответил я.
- Тогда советую посмотреть, как мы её отъимеем. Уверяю, ей понравится, - мерзавец прижал до смерти запуганную таким заявлением Марису к холодной стене и начал невыносимо грубыми движениями рвать пуговицы на её пальто и одновременно целовал её трепетную шею.
Мари билась ногами и руками, но казалось это ему совсем не помеха. В моих глазах загорелся яростный огонь. По всему телу пробежала судорга и заставила все мышцы сжаться в готовности к нападению. И вот, не мысля ни секунды, я подбежал к насильщику, чтоб отодрать его от беспомощной Марисы.
Я оттянул его за плече. Треск порванной рубашки… Секундное молчание… И этот подонок уже целуется не с Марисой, а с моим доброжелательным кулаком. Я вскипел от ярости. Перед моими глазами стояла всё та же картина: моя беспомощная малышка и этот мужлан. Сквозь стиснутые от злости зубы я приказал Марисе бежать, но к сожалению Сумасшедшая никогда не слушается ничьих приказов. Она, подобно загнанному зверю, прижалась к стенке и потихоньку сползала вниз, смотря на моё дикое удовлетворение от драки.
Но это было лишь пылинкой времени. Уже через несколько секунд преимущество было совсем не на моей стороне. Семеро бродяг с небритыми харями зеков с дикими охотничьими взглядами всей стаей изучали свою жертву, то есть меня. Я уже придумывал, как мог, свою тактику, пытался не смотреть на их эхидно улыбающиеся рожи. Я ждал от них первого хода. Начинать самому не хотелось. Во-первых, не было решимости, а во-вторых, каждый из них так и ждал моей ошибки, которая может стоить мне жизни. Один из них всё же решил нарушить эти недолгие обменивания «дружелюбными» взглядами. Он без криков, но нелепо размахивая руками, ринулся на меня. Мне ничего не стоило, чтоб увернуться от его неуклюжего замаха. Но к сожалению, похоже он единственный из всех, кто не умел драться.
Как только я выпрямился от этой смешной попытки начать драку, так сразу же передо мной очутился высокий парень похожий на цыгана. Благодаря своей реакции (не знаю, от куда она у меня такая хорошая, может инстинкт к выживанию) я умудрился не только увернуться от быстрого удара, но и врезать сопернику в живот. Он на мгновение согнулся от боли. Но моё внимание было приковано не к нему. А к оставшейся уличной шайке, которая и не собиралась оставить в покое меня и мою девушку.

Добавлено (03.07.2007, 15:38)
---------------------------------------------
Вот моё везение и закончилось. Об этом свидетельствовал солёный привкус крови, сопровождаемый болью. Они не подходили по одному, а налетали кучей. Сзади… Спереди. Побокам… Я не успевал реагировать на удары. Лишь иногда мне удавалось попасть в кого-то из них. Я еле держался на ногах. Не от боли и слабости. А от того, что каждый пытался повалить меня на землю ударами по ногам, по пачкам. Один из них воспользовавшись моей отвлеченностью на другого, сумел повалить меня на землю. Они все начали забивать меня ногами не жалея ни капли своих сил.
Но что-то, вернее кто-то сумел их всех отвлечь от такого удовольствия. Один из парней грохнулся на землю, открыв своим телом Мариситу. Она держала в руках металлическую трубу, угрожая каждому, кто пытался к ней приблизиться. Каждый шорох вызывал у неё реакцию, и эта труба подымалась над её головой. Она отчаянно поглядывала на меня в надежде, что янайду в себе силы встать, и мы сумеем убежать. Она понимала, что не сможет ничего сама сделать, да как свойственно и я. Каждая моя попытка подняться, сопровождаемая жутким болеем, заканчивалась ничем. Я всё так же валялся на земле, моля Бога об одном, чтоб Мариса выкинула из головы затею мне помочь и рванулась бежать. Мои молитвы уходили в пустоту, так как Сумасшедшая и дальше продолжала угрожать шайке. Её глаза метушились от волнения. Ни одна идея не лезла в её смышленую голову.
Банде надоело поглядывать на испуганную девченку. Один смельчак, или парень, который отчаянно хотел большего, чем наслаждаться ею только глазами, схватил орудие Марисы, будто это была надувная бита и, отбросив её на пол, стал издеваться над моей Малышкой. Он вплатную прижал неприступную девченку к себе и начал обцеловывать её лицо. Подонок прижимал её всё ближе и ближе к стене здания. Звонкий голос моей девочки обливал матом и всякой подобной бранью маньяка. Но похоже подобная реакция только больше его возбуждала.
Я всё же каким-то чудом поднялся на ноги, но всё равно еле держался. Увидев мою отчаянную попытку помочь Сумасшедшей, рядом стоявший парень ударил меня по ноге так, что я упал на колени. Этого было им мало. Пара уродов взяли меня подруки и схватив за волосы заставляли меня смотреть, как Мариса пытается избавиться от насильщика. Она кривила лицо, билась ногами и руками, кричала (не о помощи, а угрожая, как бы глупо это не выглядело). Я больше не мог. Я чувствовал, будто теряю её. «О Боже почему, почему это происходит? Помоги ей». Как же я хотел помочь, как хотел сейчас успокоить, прижать к себе, нежно чтоб она забыла эту грубость. Я закрыл глаза. Хотел побыстрее очнуться, проснуться и понять, что это всего лишь сон. Но нет. Кто-то схватил меня за кадык и я стал задыхаться.
- Смотри, слабак! – прокричали мне на ухо, плюясь.
Я вынужден был открыть глаза, чтоб не задохнуться. Боли будто не было, физической боли. Я весь горел ненавистью. Каждое движение насильщика вызывало у Марисы омерзение, страдания, боль и отчаяние, а соответственно у меня слёзы. Я плакал, как ребенок, кривясь от горечи. Мерзавец хватал её за оголённые ноги, целовал плечи. Его грязные руки, противная кожа прикасалась к этой неземной красоте. Мари была в одной юбке и лифчике. Порванная майка уже давно не прикрывало её тело. Уроду захотелось почувствовать вкус её губ, сладкий приторный вкус: я его помню. Он обхватил рукой её нижнюю челюсть и поцеловал, жадно и ненасытно.
Дикий крик и он отшатнулся от Марисы как от чумы. Губы Мари были в крови. Она не растерялась, а ударила, потерянного от неожиданной боли насильщика по его мужскому орудию. Он свалился на землю, выплёвывая на асфальт густую багровую кровь. «Моя Мариса. Не даст себя в обиду», - подумал я.
- Вот сучка! – похоже счастье от Марисыного безумия испытывал только я.
Уже все резко перехотели Марису, а тем более совать свои грязные языки ей в рот. Так можно и без него остаться. В этом уже никто не сомневался. Искалеченный парень не хотел оставаться в долгу. Он поднялся в полусогнутоё состояние, держась за своё достоинство, которым еще долго, а, может, и никогда не сможет воспользоваться (уверяю вас, своим ударом Мари сделала одолжение всей женской половине нашей планеты). Его глаза, заполненные красными слезами, с яростью глазели на совершившую с ним такое. Калека со всей силы ударил её по лицу. Маленькая Мариса, не выдержав удара, упала. Только она попыталась подняться, как тот трус, что первый ринулся ко мне в бой, ударил её в живот. Похоже, он нашел себе достойного соперника – лежачую слабую девушку.
Я пытался воспользоваться недоумением державших меня парней, но не получилось. Заметив мои попытки вырваться, они схватили меня еще сильней и подняли во весь рост, а другой подонок стал лупить меня металлической трубой (зря Мари её нашла). Я иногда, забывая о боли, поглядывал на Марису. Она скрутилась в калачик и терпела на себе все удары не роняя ни звука. И хотя мне доставалось не мало, я всё равно хотел перенять всю её боль на себя. Я плохо соображал. С каждым следующим ударом чувствовал боль всё меньше и меньше. Все вокруг потемнело, и я упал.
Темнота… Боль… Гробовая тишина… Тежолое, редкое дыхание… Я стал быстро соображать: Ресторан… Сора… Парень… Слежка… Драка… «Мариса!» - испугано вспомнил я недавнюю картину. Мне надо было увидеть её, но глаза не поддавались моим приказам. Еще одна попытка и сумрачный лунный свет ударил меня по зрачкам. Я с большим трудом повернул голову и увидел… её. Моя девочка лежала на том же месте, где я последний раз её видел. Похоже, парни избив её больше не трогали.
- Мариса, - тихим хриплым голосом попытался я её окликнуть, но не получалось.
Всё у меня внутри задрожало. Я испугался, испугался еще больше чем, когда меня до смерти избивали. Вдруг она не дышит?.. Что если она мертва?..
- Мари, - жалко выдавил я сквозь слёзы любимое имя.
Я потерялся навсегда. Впился глазами в её полуголое тело, покрытое кровью и синяками. Я смотрел, вглядывался, пытался увидеть хоть малейшее, незаметное движение. Её грудь не наполнялась воздухом. Лицо было прекрасно. Только чужая кровь вокруг губ и маленькое красное пятнышко на щеке говорили о недавнем происшествии. Она будто спала. Ангельское создание. КАК? КАК на неё можно поднять руку? Я вспомнил, как она доводила меня до безумия своими выходками, как мне хотелось её удушить. Но, посмотрев на это ангельское личико, на нежные изгибы её лица, вся злость тут же исчезала, и мне вдруг хотелось совсем обратного – поцеловать, прикоснуться нежно и заботливо, провести ладонью по её коже и ощутить тепло любви.
Неужели мне больше этого не почувствовать? Неужели мне суждено провести всю оставшуюся жизнь в холоде, в одиночестве. Если так, то я буду счастлив умереть сейчас, в этот миг, наслаждаясь её красотой. Если мои глаза скоро закроются, так пусть моё сознание унесёт с собой её портрет.

Добавлено (03.07.2007, 15:39)
---------------------------------------------
В больнице было тихо и одиноко. Я пролежал здесь уже четыре дня. Белые голые стены давили на нервы всей своей тяжестью. Так хотелось выйти из этого заключения, но моё состояние этого не позволяло. Сломанное ребро, нога в том же состоянии, внутреннее кровотечение. В общем уличные хулиганы отвели на мне свою душу.
Двери открылись, и ко мне вошла она, моя любимая
- Ты пришла? Чего так долго? Я скучал, - обижено нудел я.
- Меня не было всего пары минут. Тебе же за соком ходила. Кстати твоего любимого не нашла. Так что придется пить, что есть.
- Из твоих рук я готов пить даже.., - я заглянул на бутылку, чтоб лучше разглядеть рисунок, и увиденное повергло меня в шок, - Томатный сок?! Нет, его я даже из твоих рук пить не буду.
- Чего? Он очень полезный, - не понимала моей реакции Мариса.
- Мари, я терпеть не могу его. Ты сума сошла?
- Да уже давно. Я с рождения такая сумасшедшая. А ты только заметил?
- Ты так и хочешь, чтоб я подох от жажды.
- Не дуйся. На, - Мари вытянула из-за спины мультифрукт и потянула мне, - Пошутить даже нельзя. Сразу истерику заводишь, как Мия.
Так бы и раньше, - как довольный маленький ребёнок потянулся я за бутылкой.
Я обожал, когда она надомной издевается. Нет, я не мазохист. Просто она тогда строит такое грозное личико победителя, что я аж умираю в умилении. Сейчас она была как никогда на высоте. А после этого случая я стал на неё смотреть еще с большим восхищением. Ведь нужно же иметь такое мужество, чтоб не сдаваясь, бороться за свою честь и жизнь, чтобы не впасть в шок, а бунтовать против судьбы. Я был уверен, что Мариса меня любит. Она не покидала меня все эти три дня. Три, потому что первый день она пролежала в койке так же, как и я. Но сейчас с ней всё в порядке, ведь она у меня такая сильная.
- Мари, - я сжал кисти её рук, когда она присела рядом, - Ты же знаешь, что со мной ты в безопасности. Я все равно, что бы не случилось буду всегда рядом.
- Да мне от тебя не избавится, - Мариса перебила шуткой всё, что я хотел сказать, а придумывал я эти слова так долго.
- Тогда у тебя просто нет выбора. Ты должна за меня выйти, - романтики и лирической нотки в моём голосе не было, как фантазировал я минут пять назад, готовясь сделать второе предложение. Но эти слова были крайне искренними.
- Не знаю. Я же всегда умела выпутываться. Вот и от тебя придумаю, как избавится, - снова подшутила надомной любимая.
Я состроил до смерти обиженное лицо, подыгрывая ей.
- Ладно уговорил, буду навеки твоей, только не плачь,- мило дёргнув меня за нос, Мари улыбнулась мне и поцелила туда же губами.
Будущее принимало нас с открытыми обьятьями. И мы были бы полностью счастливы, если бы не Марисына трагедия. К сожалению мою маленькую сильно ударили в живот и врачи уверяли о её бесплодии. Мне жутко хотелось своих детей, но только от любимой, таких же сорванцов.
Но оставалась надежда она всегда была с нами. Ведь везение приходит к самым смелым.

Loca